«Я, Козаева Замира, с мужем Бекоевым Жандером жили в г. Челябинске. В 1976 году, поменяв квартиру по семейным обстоятельствам (нужно было присматривать за старой свекровью в с. Авневи) переселились в г. Хашури. Мой муж устроился на работу в Хашурский завод по производству стеклотары. Сама я начала работать в Железнодорожной средней школе №5 учительницей начальных классов. У нас было трое детей: Павлик, Жанна и Элина. Жили мы на два дома, работали. Все было хорошо. Старший сын Павлик, после окончания средней школы, поступил в училище. Вскоре его призвали на военную службу, и он добровольцем уехал в Афганистан. Павлик поступил на юридический факультет СОГУ. Когда началась война, он бросил учебу и приехал в Цхинвал.
Неформалы открыто ходили по улицам г. Хашури. К нам начали придираться: «Где твой муж? Где твой муж? Он воюет против нас». Требовали даже принести справку, что он не воюет против грузин. А в то время дороги были закрыты, мужа я давно уже не видела. Не раз и не два неформалы приходили в школу, угрожали выгнать с работы, хотя мои коллеги и директор ко мне прекрасно относились. В чем только нас не обвиняли, мол, осетины составляют списки, собирают деньги, на которые покупают оружие и отсылают в г. Цхинвал. Когда война началась, стало совсем трудно. «Осеби», «осеби», «осетины –наши враги»… – что только не говорили, а я по-грузински не знала и не понимала их. Всех осетин выгоняли из нашего села. «Уезжайте, куда хотите!», – и все. И без того было плохо, а тут племянница присылает письмо (она училась во Владикавказе), в котором пишет, что грузины сожгли наш дом в Авневи, а о муже ничего не было еще известно.
Очередной раз меня вызвали в местком и сообщили, что увольняют с работы. «На каком основании вы хотите меня уволить?», – спросила я председателя месткома. «Но а как же твой муж? – спросила она в ответ. – Если вы так любите и уважаете Грузию… вы живете здесь уже четырнадцать лет, и не знаете еще грузинского языка. Гамсахурдия сказал…» Я сказала, что, как вы не знаете, так и я не знаю где мой муж. А как иначе с ней разговаривать, какой там еще Гамсахурдия. Я сказала, что никого не боюсь. Она еще возмущалась: «Посмотрите, как она еще со мной разговаривает».
Я на месяц с детьми поехала в Цхинвал… Когда миротворцы вошли в Южную Осетию, я вернулась домой в Хашур с младшей дочкой Эллиной, она должна была пойти в пятый класс. Соседи мне сказали, что мой дом заняли. Поднявшись в квартиру, я застала там соседского зятя Рамаза (они с нами жили на одной площадке), он в эти военные годы ходил все время в форме, и его жену Нону. Я поздоровалась, и попросила их освободить мою квартиру. «У меня есть квартира в г. Цхинвал на ул. Ленина, 132. Идите и живите там», – заявил он мне. Но зачем мне его квартира, когда у меня есть своя. Хочу жить в своей квартире. Рамаз ушел и привел своих «друзей». Начали угрожать, что милицию вызовут и арестуют нас, стали выгонять, дочка испугалась. Начали говорить про грузинские села Знаурского района, Окона и т.д. Вы нас оттуда выгнали, из наших домов. «А кто был виноват, что вас выгнали, кто был виноват?» – не удержалась и я. «Кто начал войну, разве не грузины? Вы же сами все начали, не осетины же были виноваты».
Рамаз ушел со своими «друзьями». Его жена Нона меня предупредила, что если я не исчезну быстро и незаметно, эти «люди» убьют и меня, и ребенка.
Эти неформалы ходили и искали нас по домам, из соседей нас никто не приютил, только одна женщина, русская, она была замужем за грузином, нас спрятала в туалете. Элинка очень испугалась. Только, когда они ушли из ее дома, она позвала своего мужа. Посадил он нас в свою машину и отвез на автостанцию. Он думал, думал, что делать, а вдруг нас там поймают, что с нами сделают, и отвез нас в Сахлошени, дорóгой, которая ведет в Цхинвал не через Гори, а через Карели. Так мы добрались до Южной Осетии. Я ничего не забрала из своего дома, даже иголку, так, тайком, как какая-то преступница, уехала из своего дома и из старой жизни».

Записано 3 апреля 2008 года.

Корреспондент Юго-Осетинской части СКК побывал в больнице г. Цхинвал, где проходит лечение жительница с.Дзарцеми Цхинвальского района. В данный момент село контролируется полицией Грузии.
По словам Зареты Харебовой, 23 апреля её жестоко избила соседка Мадина Хетерели, после чего она подверглась нападению со стороны неизвестных ей лиц.
Зарете Харебовой 76 лет, в селе она живет одна. Единственного сына Сергея Гогидзе в 1989 г. убили грузинские боевики. Мадина Хетерели иногда помогала ей по дому, за что Зарета Харебова платила ей деньги. Однако девушка периодически ее обкрадывала. После очередного случая, женщина не вытерпела и попросила вернуть украденное, тогда Хетерели взяла камень и раздробила старушке голень её ноги. «Мне некому было помочь, нога распухла и болела. Через два дня, родственник, застав меня в таком состоянии, вызвал полицейских, но они никак не реагировали на произошедшее. Они пришли ко мне и говорили, что я должна помириться с Хетерели, но я отказалась. После этого, в 4 часа утра, через окна ко мне залезли в дом. Я проснулась от ощущения удушья и тяжести, когда я открыла глаза, то поняла, что у меня ко рту было приставлено огнестрельное оружие. Неизвестные мне люди кричали на меня. Потом я ничего не помню. Я была очень слаба, наверное, от страха потеряла сознание. Очнувшись, я кричала и звала на помощь, но никто мне не помог», - рассказывает Зарета Харебова.
Сейчас жительница села Дзарцеми находится в крайне тяжелом состоянии, она говорит о том, что не хочет возвращаться домой, так как боится за свою жизнь.
По мнению начальника инфомрационного отдела Юго-Осетинской части СКК Инала Плиева, "данный факт является еще одной иллюстрацией того, в каких условиях живут осетины не только в Грузии, но и на временно оккупированной Грузией части территориии Республики Южная Осетия".

Оксана Хубежты,
корреспондент сайта
(фото автора).


12.05.2008