1952 г.р., с. Хетагурово, ул. Остаева, 12. Учительница Хетагуровской школы.


Нас было трое в доме — я с сыном и моя золовка, Мамиева Тамара Николаевна. 


И вот той ночью – с 7 на 8 августа – снаряд с такой силой разорвался, что у нас стену в доме пробило, и дом загорелся сразу. Мы от ужаса бросались в разные стороны, не знали, куда нам деться, и моя золовка выбежала на улицу. Там она и осталась. Лестница загорелась и обвалилась и она под обломками осталась, мы ее не смогли вытащить – мы не могли даже добраться до порога дома, такая была стрельба. Тамара в советское время долго работала в грузинском селе в школе, учительницей русского языка.


Забежали внутрь, бросались из угла в угол. Тут второй снаряд попал, с таким шумом, что мы от ужаса остолбенели просто. Забежали в самую дальнюю комнату, выкинули телевизор из угла и туда забились, и только тогда почувствовали запах дыма и поняли, что дом горит. Тут третий снаряд над домом пролетел, в виноград попал, все разнес, воронки такие огромные остались. Нам уже некуда было деваться, и мы выломали окно и через него, босиком, выскочили и забежали к соседям в подвал. У моего сына телефон в руке был, он его в спешке выронил. Паспорт его тоже сгорел, с деньгами вместе, и золовки моей документы... Вообще ничего не осталось, даже иголки вынести мы не успели. 


Соседи, к которым мы забежали, тоже очень испуганы были. Мы побежали в другой подвал, и я в последний раз на свой дом глянула. Вдруг вспомнила, что у меня там газовый баллон был, и я кричала, чтоб никто близко не подходил. В соседа моего, тоже Мамиева, снаряд попал, голову ему снес. 


Я бежала, не помнила себя. Добежали до подвала других соседей, у которых была машина, стали умолять довезти нас до Джавы. Он нас отвез, ночью мы в Джаве остались, не спали, сын не хотел уезжать в Северную Осетию: у меня, говорит, отец там остался... 


Днем решили выехать во Владикавказ, вдруг самолет совершил налет на дорогу, стал бомбить... (плачет). Рядом с нами русских разбомбил... Два танка русских сгорели. Оттуда до тоннеля доехали, дальше сын не хотел ехать, все, мол, наши родственники, отец – там остались... И вот там мы сели, не могли мы уехать... Думали, как так золовку можно оставить? Но как вернуться?


Потом мы узнали, что в тот же день брат Тамары пробрался к нашему дому в Хетагурово вместе с соседом, однофамильцем нашим, Ахсаром Мамиевым, вытащили ее оттуда, и перенесли, чтобы не сгорела. Ниже пояса она все равно сгорела. В общем, они с соседом ее во двор вынесли, в простыню замотали и оставили на кушетке – думали похоронить, когда стрельба чуть стихнет. Вечером брат опять туда пробрался, хотел похоронить, но такая стрельба сильная началась, что у него ничего не вышло. Еле спасся, то в одну канаву кидался, то в другую...


Ночью пешком ушел, через лес, говорит, пули над головой свистели. В Зарском лесу он ночью остался. Четыре дня – босиком, без еды, без воды... В селе Зар его грузовик один подобрал и до таможни довез. Потом он до таможни добрался... (плачет). Кто-то ему денег на дорогу дал... Когда он, наконец, до нас добрался, я ему так обрадовалась... Стали искать наших родственников (плачет). Покойную похоронили наши родственники на третий день. А мы сегодня приехали, вот отправили ребят на кладбище – выкопать ей могилу, перехоронить ее и помянуть по-осетински. Моя мать сама беженка из Боржомского района, оттуда их выгнали в 1991 году, дважды грузины лишили нас дома и всего, что было нажито за все годы.


Пусть Господь не простит этого Грузии! Пусть навек останется на них горе и кровь осетинского народа! Пусть они тоже испытают на себе то, что пережили мы, пусть они поймут, какого нам было... (плачет) В нашем селе сегодня одиннадцать похорон – перезахоронений с огородов на кладбище). Моего ученика хоронят, Томаева Ахсара. Такой хороший был мальчик. На въезде в село их вдвоем с другом убили. Им все равно было, кого убивать – мужчин, женщин, стариков или детей, все равно.


У моей сотрудницы свекровь отказалась уехать, оставить дом, Настя Джиоева. Ее на пороге убили. Старик, Ефим Бекоев, завучем работал в нашей школе, к нему в дом пришли, убили, дом разрушили. Не могу всех припомнить, столько человек погибло... Я еще не про всех знаю, с тех пор, как в тот день отсюда уехала, вот первый раз на нашу улицу вышла. Вся улица разрушена, они дома из танков расстреливали, наезжали на них, даже по огороду моему проехались. 


И после всего – пили, как свиньи, рядом с ужасными останками сгоревшей Тамары. Свиньи, по-другому сказать не могу. И фашистами их тоже не назвать, нужен новый термин, это что-то хуже фашизма... Если сейчас не признают, что это геноцид был – значит, в мире не осталось нормальных, разумных людей!

По  материалам http://osradio.ru/ и http://cominf.org/