Грузии будут переданы больше 150 жителей расположенных близ Цхинвали грузинских сел. Об этом, со ссылкой на уполномоченного по правам человека при президенте Южной Осетии Давида Санакоева, сообщает радиостанция «Эхо Москвы». 

По словам правозащитника, с началом войны все эти люди, опасаясь гнева южноосетинского народа, прятались, а потом их собрали и взяли под свою охрану представители республиканского МВД. Санакоев добавил, что передача пройдет в Гори, куда граждане Грузии отправятся на автобусах в сопровождении охраны. 

Санакоев также сказал, что грузинская сторона должна передать властям Южной Осетии 27 жителей республики, которых захватили грузинские военные.

Фото раненных и убитых в Южной Осетии





 



 

ПОДБИТАЯ ГРУЗИНСКАЯ ТЕХНИКА НА УЛИЦАХ ЦХИНВАЛА

Война в Южной Осетии: 89 фотографий Аркадия Бабченко

 

Понятия «время» для меня три дня просто не существовало. В подвале было темно, страшно. Никто не знал, выживет ли он, или смерть настигнет именно здесь. Кричать было бесполезно, можно было рыдать в полный голос, но звук взрывающихся зарядов перекрывал все.  

О том, что прошло три дня я осознала только тогда, когда выехала из разрушенного и сожженного Цхинвала.

Надежда

Среда 7 августа прошла под знаком надежды. Весь день все жители Южной Осетии ждали результатов приезда спецпредставителя президента Грузии по конфликтам- Тимура Якобашвили.

Журналисты всех информационных агентств за два дня до того буквально заваливали Юго- Осетинскую часть Смешанной контрольной комиссии по урегулированию грузино-осетинского конфликта звонками. Однако никто не мог дать хоть мало- мальски вразумительного ответа, потому что на самом деле все решалось на уровне консультационных переговоров Якобашвили и сопредседателя СКК от российской стороны Юрия Попова. Последний прилетел накануне в Тбилиси. Приезда Попова ждали и в Цхинвале. Наконец, вечером 7 августа среди журналистов прошла информация, что и Попов и Якобашвили все же приехали в Цхинвал, и встречаются с Командующим ССПМ Маратом Кулахметовым. Представителей Юго-Осетинской стороны на ней не было.

Наконец, всем югоосетинским журналистам передали приглашение от главы пресс-службы ССПМ Владимира Иванова на пресс-конференцию в Штаб миротворческих сил. Естественно все живо откликнулись на это приглашение и помчались в миротворческую часть, которая располагается в Цхинвале. 

Возле красно-белого шлагбаума, который перекрывал вход с территории части в зону расположения Штаба , собралась толпа не только из югоосетинских, но и журналистов, представляющих разные телеканалы, газеты других государств. Однако как сказал Иванов, никакой пресс-конференции не будет, а с журналистами пообщается только Кулахметов. Все подосадовали , когда увидели издалека как Попов с Борисом Чочиевым-сопредседателем Юго-Осетинской части СКК- сели в машину и уехали. Как выяснилось позже, Якобашвили уехал сразу после встречи с Кулахметовым, а Попов с Чочиевым направились на встречу с Кокойты в специальный бункер здания Совмина. 

После встречи, с журналистами общался только Юрий Попов, который сообщил о том, что 8 августа состоится консультативная встреча Юго-Осетинской и грузинской стороны при участии России.

Все присутствующие облегченно вздохнули, потому что это могло означать только одно- начало переговоров и снятие напряженности в зоне конфликта, которое с начала августа дошло до предела.

Перед тем как лечь спать, даже далекие от политики люди звонили и спрашивали меня, как журналиста, о результатах этой встречи, потому они также понимали всю ее значимость. А потом, узнав, что завтра переговоры- желали друг другу наконец спокойной, без обстрелов ночи и выражали надежду на мир. 

Но ровно в 23:00 все жители Цхинвала услышали, как со всех сторон посыпались выстрелы из тяжелых орудий. Пока они стреляли по позициям осетинских силовиков, затем огонь стал вестись и по самому городу. Причем стреляли из системы залпового огня –Град, которая запрещена во всем мире и не применяется по отношению к мирным гражданам. Начался наш первый день выживания в подвалах своих домов.

Подвал

Подвал казался самым надежным местом на земле. Нужно было только найти наиболее безопасное в нем место. Мы решили, что это - подвальный проход, который был с двух сторон забетонирован.Первая ночь проведенная в этом проходе была самой длинной на земле. Обстрел велся беспрерывно, снаряды со свистом пролетали мимо и столкнувшись с преградой разлетались на множество осколков. Дом над головой содрогался,выплевывая куски стен и стекла. Буквально через 10 минут после начала обстрела Цхинвала отключился свет.

Казалось что этот ночной кошмар закончится с рассветом, люди одумаются, свет победит ночь, а добро-зло. Безумно хотелось спать, я замерзла, потому что заскочила в подвал практически раздетая. Всю ночь я пыталась созваниваться с друзьями и знакомыми чтобы узнать в чем дело и как они. Но все было бесполезно, приходили редкие смски которые содержали в себе те же вопросы, ответы на которые никто не мог получить. Но даже когда в подвал стали пробиваться первые лучи солнца стрельба не прекращалась. Мало того, над Цхинвалом стали летать истребители, которые низко, с гулом пролетали над домами как бы предупреждая всех нас о том, что все теперь в их власти.

Под утро наступило 10 минутное затишье, глаза слипались, я поднялась наверх, чтобы поспать хотя бы полчаса. Но в полудреме вдруг услышала, как город стали обстреливать с максимальной силой. Младший брат заскочил ко мне в комнату скинул меня на пол, мы услышали как в доме все посыпалось и выскочили обратно в подвал.

Время опять медленно потянулось. От стресса и страха все время хотелось спать. Чтобы не слышать разрывов и звука летающего самолета я закрывала уши, но это не спасало. Слезы текли сами по себе, стоило только подумать о том, где сейчас мой старший брат и любимый человек, которые воюют с остальными ребятами. В самые жуткие моменты я даже пыталась кричать, чтобы испугать уже свой страх. Но он был сильнее меня. 

 

Вдруг где то к обеду наступило относительное затишье и до меня стали долетать звуки человеческой речи. Я подошла ближе к выходу и стала прислушиваться. Меня охватил ужас, так как кричали на грузинском- «Сакартвело гаумарджос!» ( Да здравствует Грузия!) и еще кричали по- русски - «Мирное население не трогаем!». Я поняла, что подразделения грузинской армии вошли в город. Была слышна интенсивная автоматная стрельба, видимо группа осетинских ополченцев пыталась сопротивляться хорошо обученной грузинской армии, но судя по всему, им не удалось остановить их.

Как прошли следующие несколько часов в подвале я уже не помню, помню только, что все время рыдала в полный голос, оплакивая смерть всех молодых ребят и жителей Цхинвала.

К 7 часам вечера 8 августа я решила выйти из подвала, так как наступила небольшая пауза.На улицу вышли и соседи, которые с ужасом рассматривали свою родную улицу, дома, от которых практически ничего не осталось. Улица вся была покрыта слоем шифера, стекла, осколками снарядов. Мы решили, что необходимо присоединиться друг к другу и продолжить сидеть в подвалах уже группами- так было спокойнее. 

Я перебралась в подвал соседнего дома, где сидела целая семья с двумя маленькими детьми. Пока мы устраивались на ночь, пришел зять соседки, который служил в миротворческих войсках и со словами-«Победа! Грузин больше в городе нет, их вытеснили наши войска!»- стал всех обнимать и поздравлять. 

Появился и другой сосед, с улицы Героев, по которой грузинские войска входили в Цхинвал. Он стал рассказывать как себя вели защитники «свободной Грузии»: засунули дуло автомата в рот соседской старухе, когда та по старчески стала на них ворчать, хозяйка дома напротив на вопрос грузинских солдат кто в подвале – ответила, что там женщины и дети. «Защитники Грузии» без предупреждения закинули в подвал две гранаты. 

И таких зверств было много, просто мы только сейчас начинаем узнавать подробности того вторжения.

Полночи в подвале прошли спокойно, но под утро опять начался обстрел Цхинвала, и опять засвистели снаряды. Мы слышали как взрыв прогремел и на нашей улице- потом узнали, что снесло крышу дома у соседей напротив и пробило снарядом стену- другого дома. Все настроились на то, что опять начнется обострение.

Бегство

Все утро до обеда шла активная перестрелка, мы уже отличали звук грузинских орудий и звук орудий, имеющихся на вооружении у миротворцев. На залпы миротворческих войск грузинские военные отвечали активным залпом из «Града» по жилым кварталам Цхинвала. 

Еда заканчивалась, в подвале было много закрытого в банки компота, и я успокоилась, что в принципе можно протянуть и на сладком компоте. 

Мимо окон подвала, по стеклам и побитому шиферу пробежали военные ботинки- это был друг, который дал мне 10 минут на сборы, сказал, что грузинская армия опять рвется с боями в город, причем таковой колонной и что если я сегодня не вырвусь из Цхинвала, он будет винить в том, что со мной случится- себя. 

В машине было два места и я сразу же поспешила позвать соседку с маленьким 4 летним сыном. Когда я выбежала на улицу чтобы сесть в машину, то вдруг увидела что та ведет с собой еще двух соседских детей, которых некуда было сажать. Но они в страхе и истерике, пугаясь разрывов, лезли в машину, плакали и просили о помощи. 

Мой друг погнал под обстрелами машину в сторону Зарской дороги, объездной дороги, которая связывает Цхинвал с поселком Джава, а дальше и с Россией. Все это время дети плакали и просили Бога о помощи. Но на выезде из Цхинвала, у села Тбет нас остановили трое осетинских военных, которые сказали, что только что подбили здесь грузинский танк и БМП и сейчас на дорогу может для зачистки вернуться грузинская пехота.

Нам велели бежать в поле и спрятаться под деревом, машину поставили за небольшую будку, мне дали ключи и сказали, что дальше надо выкручиваться самим.

Когда с тремя детьми мы побежали в поле по нам открыли автоматный огонь, мы бросились на землю и доползли до дерева. Возле него была небольшая выемка в которую мы в страхе уместились все впятером. Пока мы лежали и ждали, что через нас может пройти грузинская пехота я увидела, как ноги одной из девочек сильно дрожат и она что то про себя бормочет. 

Мне было жаль детей, и жаль, что с нами со всеми может случиться самое худшее - вот здесь, в поле, мы может умереть, потому что кто –то видит врагов и в нас, женщинах и детях.

Мы слышали, как активно бомбят снарядами Цхинвал, осколки долетали и до нашего дерева, чтобы не пострадать - прикрыли головы сумками с вещами.

Вдруг подбежал один из тех военных и посоветовал двигаться к Зарской дороге только тогда, когда мимо пройдут танки миротворцев. 

Дорога из Цхинвала была видна, и мы наблюдали, как несколько гражданских машин на большой скорости двигались в сторону Зарской дороги. Помня совет, мы не трогались со своих мест.

Трудно сказать, сколько мы пролежали в этом поле, но после того, как прошла колонна с танками, мы побежали к машине и поехали.

Вся дорога была усеяна подбитой бронетехникой, сожженными военными машинами с обгоревшими трупами. Нога сама нажимала на педаль скорости. На подъезде к Зарской дороге мы увидели группу военных, которых спросили можно ли ехать на эту дорогу. «Да, но жми на «газ» как только можешь», сказал мне один из них. 

Зарская дорога, или дорога жизни, как называли ее со времен первой войны 90-х годов, представляла собой такое же жуткое зрелище. На обочине дороги-десятки сожженных автомобилей, осколки снарядов. Но самое жуткое из того, что нам пришлось увидеть, это те самые автомобили с мирными жителями, которые пронеслись тогда мимо нас. Людей просто разорвало на куски от попадания танковым снарядом. Грузинские военные зная что это мирные граждане, не пожалели тем не менее своих боеприпасов на этих несчастных людей. На дороге валялись домашние тапочки, фрагменты тел. Везде была кровь, много крови… 

Дети в машине, увидев все это, стали кричать от страха. Прошел еще час, прежде чем мы выбрались из этого кошмара и доехали до поселка Джава.

Джава кипела, множество людей¸ машин, военной техники, которая шла в Южную Осетию. Женщины, дети, мужчины, которые по тем или иным причинам не могли воевать - все они рассаживались в автобусы, такси, машины и выезжали в Северную Осетию, ища спасения. Мирная до того Джава, которая всю жизнь жила жизнью горного курорта вдруг превратилась в место скопления военной техники и эвакуируемых людей.

Новая жизнь

Машина, на которой ехали все мы, была подбита еще в Цхинвале, и ехать на ней дальше не имело смысла. Двое молодых парней из Северной Осетии согласились отвезти нас во Владикавказ. Всю дорогу один из них рассуждал о смысле всего происходящего, о том, что осетинский и грузинский народ глуп, потому что никак не хочет понять, что все происходящее лишь часть больших политических игр, что пришло время приносить жертвы на алтарь богов войны, что все эти испытания, для того чтобы люди, неважно какой они национальности, пересмотрели взгляд на очень многие вещи, и даже благодаря страху и угрозе жизни чаще вспоминали Бога.

 А я сидела и думала о том, как наверно сложно будет начинать свою жизнь заново, потому что от старой жизни останутся лишь воспоминания …

Зассеева Лиана Шалвовна, 1961 г.р. 



ул. Героев, 83/16. паспорт Vi – ТИ 512 089, сотрудница Пограничной службы РЮО 



Наш дом находится на южной окраине города, почти на границе. 7 августа с вечера весь дом собрался в безопасном отсеке подвала, старики, женщины и дети – все были там. В проходе поставили стулья, там сидели семнадцать человек. Некоторые уже четверо суток там сидели. 



Ночью была страшная бомбежка. Утром стало чуть потише, некоторые вышли во двор, поднимались смотреть свои квартиры. Во дворе от попавшего снаряда загорелся сарай, огонь мог перекинуться на корпус, и мы начали его тушить. Вся южная стена нашего дома разрушена, ее вообще больше нету.  



После девяти снова начался сильный артобстрел, мы снова спустились в подвал. Где-то в 10:15 наш сосед выглянул в щель из подвала и сказал, что на улице танки с грузинскими надписями, а за ними шла пехота, наверное, спецназ, все в черной форме, мы слышали грузинскую речь. Проезжали два танка, потом шла пехота, потом еще два танка – и опять пехота… Мы не могли поверить, что они вот так просто входят в город, они никогда линию обороны не прорывали. 



Первая колонна шла до двух часов дня. Танки на улице разворачивались и стреляли по домам. Когда танки прошли уже в центр, сосед снова выглянул в щель и увидел большое скопление грузин возле Дома инвалидов. Тогда один старик сказал, что не может больше сидеть в подвале, поднял руки и так вышел к грузинам. Они обыскали его и оставили. Тогда к ним вышел еще один мальчик, лет семнадцати. Он был из Москвы, приехал к тете в гости, а попал на войну. Грузины обыскали его и, когда увидели в паспорте московскую прописку, сказали, чтоб он немедленно убирался. 



Потом они стали обходить квартиры. В соседнем двухэтажном доме на первом этаже жил старик, Кабулов, 70 лет ему было. К его квартире поднялись грузины. Тот старик, который первый из подвала вышел, попросил не убивать Кабулова, и тогда один из грузин выломал дверь и сказал, что Кабулов уже мертв. Они попали в его квартиру, когда из танков дома обстреливали. 



Когда грузины, наконец, пошли дальше, в центр города, мы выбежали и стали тушить пожар на третьем этаже, там горела однокомнатная квартира. Если бы огонь на другие квартиры перекинулся, дом бы мог обрушиться. 



Потом мы вернулись в подвал, а часов в семь грузины стали, наконец, отступать. В небе появились самолеты, мы поняли, что они российские. Грузин отгоняли, обстреливая из «Градов». Они так спешно отступали, что бросали ящики со снарядами, автоматные магазины… Потом это все подобрали наши ребята. 



Ночью относительно спокойно было, утром тоже. Люди стали выходить на улицу. Я узнала, что днем восьмого разрушили соседний дом, в котором живет мой двоюродный брат. Он жил на восьмом этаже, я боялась, что его могли убить, и пошла проведать. Когда я дошла туда, то еще с улицы увидела, что стены дома полностью разрушены. Подняться туда я не успела, начался обстрел, и мне пришлось прятаться там в подвале. Я сидела с жителями того дома часов до 12 дня. Подом пришли ребята из КГБ, сказали, что ожидается бомбардировка и надо уходить. Мы перешли в северо-западную часть подвала, но он был не такой глубокий, поэтому мы по канализационным трубам пролезли еще ниже, в центр дома, и там сидели до девяти часов вечера. У кого-то была рация, мы слушали все разговоры. Мы слышали, как Баранкевич сказал, что огромная танковая колонна двигается по направлению к центру, через Шанхай, проезжает по Героев… Мы не верили, пока не услышали грохот машин. Началась пальба по всем домам из танков, за ними опять шла пехота. Грузинские солдаты стали обходить вокруг дома, мы все затихли и замерли. Потом солдаты отошли, а снайперы стали искать себе места в пятиэтажке. За школой № 12 остановился и спрятался танк. 



С нами в подвале сидели трое спецназовцев, у них, кроме автоматов, ничего не было. Они хотели выйти и отыскать снайпера, но женщины, которых очень много было, не пустили их. Ребята по - очереди, прикрывая друг друга, выбежали к снайперу, который стрелял по всем, кто осмеливался высунуться на улицу. Например, в подъезд пятиэтажки вышел сын Татьяны Сытник, Тадтаев Георгий, стоматолог по специальности, в этом году закончил мединститут в Ставрополе, снайпер его сразу убил. Ребята стреляли по снайперу, вызывали на ответный огонь, но вычислить его не могли. 



Пришел Плиев Дзиба с РПГ, чтобы убрать танк, ему два часа понадобилось, чтоб добраться до нас. Танк до момента отхода стрелял по жилым домам, попал в частный дом на Октябрьской улице. В пятиэтажке сгорели два подъезда… Наши убили одного из снайперов, его труп лежал перед 12 школой. Танк ждал темноты, чтоб начать отступать, к нему из Никози пришла подмога, и он стал отходить. Все это время шла стрельба… 



Часов в 9, когда стемнело, мы все снова перебрались в маленький южный подвал. Там мы сидели, человек двадцать нас было, в тесноте, духоте, без воды… Бесперебойно били из гаубиц, «Градов», стреляли из танков… Все это время моя мать не знала, где я. 



После одиннадцати спустились несколько мужчин, сказали, что ожидается атака с воздуха и всем надо бежать в бомбоубежище. В двенадцать часов мы с Земой Хубежовой побежали в бункер. Вся дорога была в воронках, от нее какое-то месиво осталось, по улицам лежали трупы, обломки деревьев, горели дома, и мы с Земой через все это бежали и молились, лишь бы добраться до вокзала, до бункера гостиницы «Алан». Когда мы, наконец, туда добрались, то увидели, что там собрался почти весь город. Моя соседка, Асиат Хабалова, на спине принесла туда свою мать, 94 лет. Она сказала, что моя мама в панике, ищет меня. Я несколько раз пыталась вернуться, но меня не выпускали, в итоге я в бункере просидела до самого утра. Утром вышла и на улице увидела отряд чеченцев. Я к ним бросилась, они сказали, что сейчас будут очищать улицы, чтоб могли войти танки. Я решила пойти за ними. Моя соседка Бекоева Зема шла со мной. Так мы дошли до улицы Исака, там напротив детского сада увидели сгоревший танк, рядом лежали пять грузинских трупов. На углу улиц Героев и Чкалова тоже лежал убитый грузин. 



Зема потому со мной пошла, что ей сообщили, что на глазах родителей убили ее двоюродного брата Чибирова, ему было 17 лет. Они с родителями и соседями сидели в бункере завода «Эмальпровод», даже не знали, что их дома сгорели. Этот мальчик вышел навстречу грузинам, они его сразу убили, есть свидетели. 



Когда я, наконец, добралась до своих, спустилась в свой подвал и по именам начала всех звать, они ко мне вышли, стали меня обнимать, говорили, что мать меня под обстрелом искала… 



Они мне страшные вещи рассказали. Оказалось, что грузины вошли в подвал, и наши двух молодых парней спрятали в углу, накрыли их какими-то тряпками, потому что если бы грузины их нашли, убили бы обязательно. У нас две нетранспортабельные женщины и еще одна раковая больная, она не могла спуститься в подвал, все время сидела дома, на первом этаже. 



После осмотра подвала грузины стали ходить по квартирам. Закрытые двери они выламывали, писали на дверях, кто живет – старики, больные, отметили все и ушли. В это время подошли снайперы, оттуда отстреливали людей, которые рисковали выйти (в том числе женщин, стариков – им вообще все равно было, в кого стрелять). Хотя, когда грузины были в подвале, они сказали: «Мы стреляем не в осетин, мы пришли убивать русских солдат. Если они здесь, мы их убьем». Еще они предложили переправить людей в Тбилиси, но из наших никто на это не согласился. 



Я поднялась посмотреть свою квартиру. С балкона увидела ужасную картину: Шанхай разбомбили, во время прохода танков в упор расстреляли Дом Престарелых, старики были в подвалах, их некому было вывозить. Не знаю теперь, остался ли кто-нибудь из них в живых. 



Горела пятиэтажка, в девятиэтажке пылал седьмой или восьмой этаж. В двухэтажном доме танком разнесло стену, пронесло квартиру. Узнала, что Кабулова похоронили в огороде. 



Это было уже 10 августа. Начали проходить русские. Мы очень им обрадовались, выходили, обнимали их… Часа в четыре вечера пришли наши ребята, сказали, опять ожидается атака авиации и надо эвакуироваться. Надо было идти либо к «Алану», либо к шестой школе, точнее, к тому, что от нее осталось. Мы побежали к «Алану», захватили только документы, нам сказали, будет колонна, людей будут вывозить. Возле гостиницы стояли грузовики. Когда мы туда садились, снова начался обстрел, и мы разбежались кто куда. В затишье снова вышли, быстро погрузились и уехали по Квернетской дороге, потому что через Тбет было нельзя. Известно, что, когда восьмого числа колонна беженцев проезжала через Тбет, их разбомбили. Там погибли свекор моей родственницы и супруги Гаглоевы из района ЦАРЗ. 



Мой ученик был в селе Дменис, говорит, там чудом уцелели человек пятнадцать, остальных расстреливали, раненых добивали. Хетагурово стерли с лица земли. Тбет тоже. В Тбете вообще резню устроили, убивали детей, женщин, стариков, не говоря уже про взрослых мужчин, которые там остались. Это со слов очевидцев. 



По улице Героев убили Плиева Тамаза. Он работал в ОМОНе, отстал от своих и сидел в укрытии. В грузинском отряде были те, кто говорили по-осетински, они крикнули: «Ну, где вы?!» Тамаз подумал, что это свои, вышел из укрытия, и его расстреляли. Потом подошли, добили контрольным в голову. Это было на перекрестке Исака и Героев. 



В дом Вадима Цховребова тоже вошли, закинули в подвал гранату. Все это говорит о том, что среди грузин были наводчики. 




Группа по документированию свидетельств очевидцев военных действий в Южной Осетии. Владикавказ.

Кочиева Валентина Георгиевна 1953 г.р. 



ул. Чкалова, 46. Работает в Интернате воспитательницей. 




Мы с сыном и соседями, всего восемь человек, сидели в подвале своего дома. Мой сын – Валиев Владислав, студент в Ставрополе, был в Цхинвале на практике. Подвал был маленький, не было воды, света, газа, некуда было выйти в туалет. Зарядка мобильных телефонов села, мы не знали, что происходит, не могли позвонить родным, знакомым… Так мы просидели в подвале до десятого числа, до пяти часов утра. Утром, когда было тихо, мы выкрались. На улицах были трупы… 



В машине нас было восемь человек. От Цхинвала до села Кусрет километра три будет, не больше. На этом отрезке я насчитала семнадцать машин – сожженные, расстрелянные…Приехав сюда, я узнала, что мой второй сын, студент из Железноводска, уехал в Цхинвал добровольцем. 



Убили моих соседей – глухонемого фотографа Козаева Ираклия и его мать. Его жена Эка, грузинка, теперь беженка, она приехала сюда. 

Группа по документированию свидетельств очевидцев военных действий в Южной Осетии. Владикавказ.

Козаева Марина Павловна, 1965 г.р. 



Г.Цхинвал, ул. Гафеза, 6/31, заведующая отделом Полиграфического объединения РЮО 




Два моих сына вместе с другими мужчинами воюют, они в отряде ополчения, сейчас тоже там. А мы с соседями почти все время сидели в подвале нашего корпуса. Он находится на самой окраине города, дальше за ним – уже Грузия. Всего в подвале нас было десять человек.

Всю первую ночь бомбежек мы провели в подвале, выйти было нельзя, так сильно стреляли. Утром прошли слухи, что грузины контролируют Знаурский район и что села, расположенные близко к городу, они тоже взяли. Мы не верили. Потом вдруг в город с юга вошли танки и поехали по нашей улице. Мы им очень обрадовались, думали, что наконец–то подошли русские… Мы даже выбежали им навстречу. От колонны отошли два танка и направились прямо к нашему корпусу, и мы вдруг увидели на них грузинские надписи. Мы сразу развернулись и побежали обратно в подвал, а танки обошли вокруг нашего корпуса, остановились и начали по нему стрелять. Потом они поехали по нашей улице к постам. Один из этих двух танков наши ребята подбили, а второй упал в оросительный канал. Этим ребятам, которые подбили танк, было где-то от 18 до 24 лет, и из оружия у них были только автоматы, один пулемет и один АГС.

Потом стало потише… В ночь с пятницы на субботу кто-то сказал, что танки опять в городе, прошли через Шанхай… Нам сказали уходить из этого района, и утром, когда часов в 5 наступило небольшое затишье, мы перебрались в северную часть города. Там мы прятались в подвале до утра десятого числа. В то утро группа наших соседей уехала через Тбет, мы тоже думали так выехать, но потом нам сказали, что через Тбет нельзя. Мы на УАЗе поехали через Квернет. В одном месте нам навстречу из-под кустов выскочили четверо, Цховребова Элина с матерью и еще муж с женой. Они вместе были в одной машине, их обстреляли и попали в двухлетнего сына этой супружеской пары, он сразу умер… Они просили нас подвезти, но в нашей машине уже не было места, нам пришлось их оставить там, на дороге. Не знаю, что с ними сейчас.

По дороге нас остановили какие-то парни, они сказали, что их легковая машина заглохла, и попросили подтянуть ее на прицепе. Нам они показались подозрительными, но мы все равно подтянули их немного. Потом от них отцепились, они еще чуть-чуть сами проехали и нас обстреляли. Мы выскочили из машины сразу и бросились в кусты вдоль дороги. Потом, когда эти парни уехали, мы снова залезли в машину и продолжили дорогу. Когда доехали до Джавы, там было очень много людей. Дальше по трассе ехали медленно, пропускали колонну техники.

Мои сыновья остались в городе… Где моя невестка – не знаю. Соседи говорили, что утром восьмого числа грузины спускались в подвалы и забирали молодых женщин. Еще сказали, что они выводили мужчин и расстреливали… Очень много мужчин они убили.

Все те, кто проехал через Тбет, много говорят об одной сожженной машине, в которой нашли пять детских черепов…

Группа по документированию свидетельств очевидцев военных действий в Южной Осетии. Владикавказ.